Проверять ли на вменяемость заявителей?

Сегодня в России религия превратилась в серьёзную проблему и проблему раскалывающую, проблему раздирающую общество. Причём видно, что края этого раскола не зарастают, не рубцуются, не остеопластируются, а становятся всё более-более зияющими, всё более-более гнойными. И здесь дело, вероятно, прежде всего в том, что до сих пор не существует никакого точного, никакого взвешенного, никакого юридического и никакого, вообще, вменяемого объяснения о том, что же такое верующий человек.

Дело в том, что человек, который декларирует себя верующим, ставит себя в некое совершенно особое, исключительное положение в отношении ко всем. Он декларирует, прежде всего, свою инаковость, свою исключительность, свою непохожесть, тем самым заявляя претензии на какие-то особые права. И вот понимание того, что же есть на самом деле верующий, тот человек, который претендует на особые права, на трепетное отношение к его чувствам, является очень важной проблемой.

Дело в том, что по формальному признаку, по признаку деклараций, по принципу заявлений, по принципу употребления экзотической лексики или по принципу участия в каких-то несложных театрализованных представлений типа литургии, определить верующим или неверующим является человек совершенно невозможно. Мало ли что кто о себе говорит. По принципу причастия и непричастия, знаете, ещё в 1871 году в Болоньи на Всемирном антропологическом конгрессе­­­­ блистательный ученый Карл Фогт проанализировал ритуал – обряд христианского Причастия, и вывел это причастие из древних каннибальских культов, и с ним согласились столь значительные, столь великие антропологи как Тейлор, Леви-Брюль, Шарль Летурно и все остальные. То есть, по этому признаку тоже нельзя судить.

Существует ли какой-нибудь абсолютно чёткий критерий: является человек верующим или не является? Когда человек говорит о том, что он – верующий, он претендует на многое, а в сегодняшней России, которая ориентирована на определённого рода преференции верующим, он претендует и на безналоговость и на особое положение, и на особое отношение к его, так называемым чувствам. Это было бы примерно тоже самое, если бы к Вам подошёл человек и сказал: «знаете, я – сын Карлсона или я – марсианин». Но когда Вам человек заявляет, что он сын Карлсона или марсианин, то можно всегда спросить: «можно свидетельство о рождении о том, что Вы сын Карлсона или хотя бы фотографии из семейного альбома с папой». А когда он говорит, что он – марсианин, то ласково спрашиваешь, не завалялось ли у него в кармане кусочка грунта с марсианской поверхности.

Здесь ещё сложнее. Но существует тест, который обязаны прежде всего признавать сами верующие как безусловный тест. Если мы вошли в область сверхъестественных позиций, сверхъестественных понятий, то, вероятно, уместно говорить об этом тесте. Естественно, наши атеистические, научные, материалистические тесты, они будут считать происками злых духов, сатаны и так далее и так далее. Но есть тест, от которого им не отвертеться и, который, как показывает моя полемическая практика, во многих дискуссиях с христианами, в общем-то, работает. Потому что при привидении этого теста людям, которые называют себя верующими, сказать, как правило, нечего. Этот тест заключен в той книге, которая является для них первейшим и важнейшим авторитетом, то есть непосредственно в так называемом «Священном Писании», то есть «Евангелии». Там основатель их религии, руководитель их организации, потому что главой церкви является же не Гундяев и не Папа Римский, а другое существо. Там этим существом прописаны чёткие совершенно понимания теста: какой человек может называться верующим, а какой человек верующим не является. В частности, в «Евангелие от Матфея» в 17-ой главе, в 20-м стихе абсолютно чётко сказано: «Истинно говорю вам, Иисус же сказал им: истинно говорю вам: если вы будете иметь веру с горчичное зерно и скажите горе сей: «перейди отсюда туда», и она перейдёт; и ничего не будет невозможного для вас».

Это тот тест, тот простейший критерий наличия или отсутствия веры, которые предложили не злые атеисты, не я это придумал и даже не барон Гольбах, это продекларировал чётко и однозначно руководитель и основатель их веры, сделав этот параметр, вероятно, обязательным. И когда Вы задаёте человеку, который считает себя верующим, этот вопрос: в состоянии ли он пройти этот тестик на передвижение горы.

Я уж не говорю ещё о том, что « У Марка» в 16-ой главе есть ещё один тест, но он касается исцеления смертельно больных наложением рук, а также лёгкости обращения с ядовитыми змеями. Но остановимся пока только на «Матфее» и только на тесте по передвижению гор. И, как правило, так называемые верующие, это простое тестирование пройти не в состоянии. А когда мы им задаём этот вопрос: могут ли они это или не могут, мы не совершаем ни какой бестактности. Если человек называется или хочет называться мастером спорта, к примеру, то он обязан соответствовать каким-то критериям, и обязан выполнить определённый норматив, чтобы получить значок «Мастера спорта». Точно также верующим по «Евангелию», строго по их «Священному Писанию», строго по их догматам и канонам может называться только то существо, которое способно передвигать, ну, если не горы, то хотя бы кучи строительного мусора или какие-нибудь другие скопления мелких или крупных предметов, сконцентрированных на плоской поверхности. Если этого нет, то говорить не о чем. Мы получаем право относиться к ним лишь как к носителям определённой идеологии и не более того, а идеология уже не требует такой, скажем так деликатности со стороны её критиков, и идеология не является тем сакральным, тем, безусловно, уважаемым моментом, каким почему-то считается религиозная вера. И тогда становится многое понятно, это позволяет расставить всё по своим местам. Например, разговор о спиливании крестов, о так называемых «крестоповалах».

Дело в том, что абсолютно неверно поставлен вопрос: можно пилить кресты, нельзя пилить кресты. Такого вопроса нет. Есть вопрос о том: почему символы определённой идеологии, носители этой идеологии расставляют там, где им хочется, без согласования со всеми другими гражданами Российской Федерации, пользователями, скажем так тех мест, где расставлены символы этой идеологии, для многих идеологии чуждой, неприятной и символизирующей невежество, злобу, массовое убийство и так далее всем, чем характерно христианство. Поймите, Россия- это коммуналка, и в ней есть все представители всего, чего только можно. И если мы будем дальше продолжать аналогию с коммуналкой, то представим себе на минуточку, что одна из жиличек этой коммуналки, пользуясь фактом интимной близости с управдомом, вдруг решила, что она свои лифчики будет сушить там, где ей хочется, а совсем не там, где это приписано правилами коммуналки. И будет ставить свой примус тоже там, где она захочет, в том числе и в любых местах общего пользования. Но вполне естественно ожидать того, что рано или поздно этот лифчик порвут и спустят в унитаз мстительные соседи, а примусу побьют стёклышки и в керосин намешают чёрт знает чего.

Когда мы переходим в понимание того, что мы имеем дело не с религиозной верой, а имеем дело прежде всего и только с идеологией, то в известной степени полемические, в рамках закона, руки у нас оказываются развязанными. К тому же, по моему опыту именно этот приём, как правило, работает 100%.